Разрушение духа в искусстве

Появились группы обиженных и голодных художников, рвущихся к вершинам и сладкому пирогу славы. Лозунг — ИСКУССТВО НАДО НЕ СОЗДАВАТЬ, А ИЗОБРЕТАТЬ - вошёл в жизнь и стал символом новой живописи.

Так появилась «современная» живопись, новые направления и течения. Спрос стал расти, аппетит тоже и к кормушке ринулись все. Дилеры от продаж подхватили идею и появился искусственный пиар.

Многие рассуждают – такую мазню я тоже сделаю, еще лучше. Но художника делают не картины, художника делает его пиар. На рынке искусства решают PR агентства, галереи — давайте отберем художника и сделаем из него гения. Этот аккуратный, знает историю искусства, у него какие то мысли, не управляемый, может и послать подальше – не годится.

Жил в конце 19 века во Франции Альфонс Алле и кроме занятий литературой имел в своей жизни ещё немало обязанностей. В частности, Альфонс Алле с 1878 года занимал пост главы общества пускателей дыма в глаза, (фр.-fumisme).

В 1882 году, в галерее Вивьен, на выставке «Отвязанного искусства» он впервые показал свою знаменитую картину - совершенно чёрное и почти квадратное полотно «Битва негров в пещере ночью», выставленное в золочёной раме его собутыльником и коллегой, писателем юмористом Полем Бийо. Спустя год (на второй выставке «Отвязанных искусств») Алле выставил белый лист бристольской бумаги под названием «Анемичные девицы идут к первому Причастию в снежную пору». Спустя ещё год, очередная картина Алле была воспринята как колористический взрыв. Прямоугольный пейзаж «Уборка урожая помидоров на берегу Красного моря кардиналами» представлял собой ярко-красную одноцветную картину без малейших признаков изображения.

В первые десятилетия XX века закончился огромный исторический период в искусстве. Мы стали свидетелями кризиса художественной системы и этот кризис может длиться ещё долго. Захватив почти весь двадцатый, этот кризис, вероятно, продлится и весь XXI век. Но ведь трудно с этим смириться. Поэтому и началось: дадаизм, сюрреализм, «давайте вещи мира столкнем в абсурдном сочетании» — и поскакало нечто на кузнечиковых ногах. И дальше, и дальше... уже концептуализм, и проплыла акула в формалине. Но это всё не то, это упражнения вокруг пустоты: чего бы такого сделать, чтобы удивились.

Мы видим, как разрушается принцип эстетики, духа и принцип идеала, то есть искусства как высокого примера, к которому надо стремиться, сознавая всё своё человеческое несовершенство. Но в новом искусстве Дух становится никому не нужен. Поскольку искусство, это всегда диалог с миром.

Начался - и будет длиться долго - век репродукций, век непрямого контакта с художественным произведением. Мы даже музыку слушаем в наушниках, а это не то же самое, что слышать её живьём. Но репродукция ущербна, она не воспроизводит даже размера, что уж говорить о многом другом. Люди, посмотрев телевизионную передачу о какой-либо выставке, говорят: «Зачем нам туда идти, мы же всё видели». Это печально, потому что любая передача через передачу в медиях абсолютно не учит видеть. Она в лучшем случае позволяет запечатлеть сюжет и тему.

Известно, что есть определенное излучение той силы, которую отдает художник, работая над картиной иногда много лет. Это насыщение передается только при прямом контакте. То же с музыкой. Слушать музыку в концертных залах и её воспроизведение даже на самом новейшем носителе — это несравнимо по воздействию.

Я не могу предвидеть изменения, как не мог предвидеть интернет. Но знаю, что необходимость в искусстве снова наберет силу — мы пока не знаем, в какой форме. Почему я надеюсь на это? Потому что люди — вы, я, многие — они продолжают рисовать пейзажи, писать стихи, пускай неумелые, но эта потребность есть. Маленький ребенок всегда начинает рисовать маму — сначала кружочек и палочки, потом, «мама», потом нарисует домик, потому что он в нём живет.